Фугас явно не поскупился. Хорошо хоть, что людей в пострадавшем жилище не было. В противном случае отряд уже понес бы первые потери.
Едва осела пыль, стал виден результат диверсии. Шедшая впереди машина была охвачена пламенем. Зато второй в какой-то мере повезло. Взрыв вырвал у нее с правого борта три колеса из четырех, она почти завалилась на поврежденную сторону, но что-то в ней еще работало, и теперь пулеметы безостановочно принялись палить во все стороны, осыпая свинцовым ливнем все, что лежало окрест.
Дальше, там, где застыли транспортные машины, раздалась стрельба. Грохот известил об удачно пущенных гранатах, а пламя — о том, что в ход пошли огнеметы.
Обычные ручные гранаты сыпались дождем. Основная часть группы заняла позиции в домах подальше от заминированного участка, как раз там, где сейчас застыли транспортные машины, и грех было не воспользоваться удобным случаем. Люди выскакивали из кузовов и кабин, а повсюду вспухали разрывы. Кого не задевало осколком, попадал под пули, которые тоже неслись едва ли не сплошным потоком.
Как часто бывает при попадании в засаду, бой больше напоминал избиение. Ответный огонь велся спонтанно и неубедительно. Многие вообще забывали, что у них есть оружие, и лучше пустить его в ход ради собственного спасения, чем бросить под ноги вместе с надеждой на грядущую жизнь. Только поврежденный боевой комплекс упорно продолжал вести огонь по окнам, пытаясь нащупать нападавших.
Беда робота была в том, что он оказался в стороне от главной схватки. Люди Серого привычно не высовывались, и датчики просто не видели их. Но и достать хитроумную боевую машину тоже было невозможно. Ситуация явно сложилась патовая. Скорострельные пулеметы осыпали пулями окна под таким углом, что почти не причиняли людям вреда, лишь заставляя их держаться подальше да непроизвольно сжиматься от бесконечных ударов пуль в стены, выглянуть же и послать в АБК выстрел из гранатомета было бы самоубийством.
Одна из транспортных машин попыталась развернуться, но лишь создала затор, остановившись поперек улицы. Водитель выпал из изрешеченной кабины, присоединившись к тем, кто уже валялся в крови посреди заброшенного города.
Зато сидевший за рулем последней машины не сплоховал. Он не стал тратить время на маневры под огнем и просто дал задний ход. На его счастье, колонна достаточно растянулась, непосредственно под огонь он не попал, а потом стало поздно. Несколько очередей вдогонку прошлись по кузову, зацепили кое-кого из сидевших там стражей порядка, а уже в следующий миг машина окончательно вырвалась из зоны обстрела и стремительно понеслась прочь.
Со своего места видеть этого Серый не мог. Облюбованный им дом стоял там, куда колонна так и не добралась, и что творится в ее хвосте, командир пока еще не знал: группа на всякий случай хранила полное радиомолчание. Его задачей было остановить боевые машины, если по каким-то причинам подведут мины. Зато он отчетливо видел застывший и перекошенный АБК, то и дело поливавший огнем окрестности. Пулеметов электронному мозгу показалось мало, и трубы одного борта выпустили ракеты куда-то наугад по стоявшим вдоль улицы домам.
— Я его уделаю! — Пеликан поднялся в окне, прилаживая к плечу трубу гранатомета.
Комплекс среагировал мгновенно. Его датчики, наконец, уловили цель, и верхняя башенка стремительно повернулась.
Автоматика почти не дает промахов. Пеликана отбросило прочь, пули изрешетили стену комнаты и фасад дома, и Серый непроизвольно сжался, хотя над подоконником торчал всего лишь перископ, а не голова.
Умер Пеликан мгновенно, вряд ли успев осознать, что наступил его последний миг. Грудь была разворочена, и лишь непострадавшее по какой-то случайности лицо уставилось в потолок остекленевшими глазами.
Серый выругался. В бою нет времени для скорби, зато можно гораздо большее — мстить. Руки командира подхватили гранатомет. Но настоящий воин просто обязан учитывать ошибки, и вместо того, чтобы подняться, Серый вновь припал к перископу.
Башни АБК повертелись и вновь повернулись в противоположную сторону. Теперь заранее прикинуть свои действия, подготовиться… Пора!
Командир вскочил, мгновенно поймал в прицел боевую машину и выпустил гранату.
Вновь сработали датчики, но механизмам не хватило каких-то мгновений, чтобы сразить очередного врага.
Конструкторы АБК немало поработали над своим детищем, но только не учли, что оружие противника постоянно совершенствуется. Граната впилась в корпус робота как раз под нижней башней. АБК подпрыгнул и застыл грудой безжизненного металла. Собственно говоря, чем он и являлся.
— Все, — Серый прислушался к наступившей тишине и отбросил пустую трубу. А затем повторил вновь: — Все.
От колонны остались лишь трупы да искореженные машины. А что одна сумела уйти — да кому она нужна? Пусть катится и предупреждает своих, что вход сюда запрещен.
Глава 15
52
Начальство всегда представляет собой гораздо большую угрозу, чем любой самый коварный и могучий враг. Врагов, согласно старой мудрости, не считают, а бьют. Считать начальство бессмысленно, все равно его слишком много, побить же его никому не удавалось. Во всяком случае, чтобы не пострадать при этом самому.
Нашествие проверяющих в часть сродни стихийному бедствию. Если хорошо подготовился, авось пронесет, если же оно обрушилось внезапно, обязательно жди беды. Но даже подготовка к начальственному визиту по насыщенности и затраченным силам равна большому сражению.
Судя по словам полкача, таковых сражений у нас намечалось довольно много. Достаточно, чтобы превратить наше пребывание здесь в сплошной ад. И сейчас мы стояли в самом его преддверии.
Солдаты пока не знали о том, что им предстоит, но пункты плана уже ложились на бумагу. Бой, бывает, можно отложить, но строевой смотр…
Составление всевозможных пунктов шло быстро. Все же не первый день из училища, кое-какой опыт есть. Я машинально и быстро записывал занятия необходимые и занятия требуемые, а сам еще успевал подумать не о делах, а о желаниях.
Иначе говоря: под каким предлогом и когда можно сорваться в ученый городок? Нет, офицеру всяко легче, чем срочнику, но сие отнюдь не означает, будто мы совсем уж свободные люди.
Помню, когда я прибыл в первый свой полк, еще в далеком Союзе, да к тому же на Дальнем Востоке, несколько месяцев вообще не видел выходных. Не дежурства, так занятия, не занятия, так еще что-нибудь. В итоге, когда загремел на губу, даже невольно обрадовался: отдохну. Отвезли меня, сердешного, в город, а камеры на офицерской губе не закрываются, да и по дороге я успел заскочить в магазин. Как сразу выяснилось: не только я. У каждого там имелась с собой заветная бутылка, и я почувствовал себя вполне свободным человеком.
Жалко, что утро началось с крика заглянувшего туда моего комдива, мол, что, от службы отлыниваете? А ну, марш в полк! И никакие робкие возражения, что срок еще не отбыт, роли не сыграли. Пришлось отправиться крутиться по новой, да еще с бодуна.
Свобода любит обманывать всех, кто поверит ее заманчивым надеждам.
Теперь было не легче. Все-таки не на родине, да еще в неопределенной обстановке, отягощенной гневом полкача. По всему получалось — визит реален разве что после вечерней проверки, если ученые к этому времени не лягут спать.
В чехарде разнообразных дел я еще успел заскочить в наш военторг. Выбор привычно не радовал. Все та же сухая колбаса, те же консервированные огурчики — вещи неплохие под закуску, но не понесешь же их в качестве презента даме! Хоть бы шампанское было, но, увы, любые алкоголесодержащие напитки в армии как бы считаются под запретом. И никому нет дела, что при обычной дислокации их можно купить в обычном же магазине. А вот здесь… Эх, где вы, дуканы, в которых прикупить можно было все! И как тут не вспомнить добром наших друзей-противников!
Пришлось мне ограничиться шоколадом, да еще бурча под нос, мол, сладенького захотелось.
Я как раз успел занести скромный подарок в комнату и вернулся к роте, когда в поле зрения всплыл полкач в сопровождении большой свиты из всех своих замов и начальников служб.
— Старший лейтенант Зверев!
— Я! — тело само приняло строевую стойку, а рука метнулась к панаме.
— Показывайте ваш спортгородок!
— Слушаюсь! Роте продолжать занятия!
Лагерь наш велик, но городок мы оборудовали поближе к модулям, и путь наш занял пару минут.
Николаич окинул взором турники, всевозможные препятствия, шведскую стенку, то, что мы успели соорудить из подручных средств, и благосклонно повернулся к начфизу:
— Ну, что скажешь, капитан?
Ответа он не дождался. Взор командира упал на стоявшие чуть в отдалении качели, и благожелательный тон сразу изменился.
